* Slav
Итак, начнем рассказ издалека:
В далекой Индии, в бассейне Ганга
(Бассейн – это река плюс все притоки)
Жил-был большой удав по кличке Каа
(Удав – это змея навроде шланга).
Законы той страны весьма жестоки,
Хоть и не так, как… но не в этом дело!
Каа ел мартышек, те – питались манго,
И только манго никого не ело:
Росло себе и зрело, поутру
Покачиваясь тихо на ветру.
* Slav
Ах, манго, Ботаническая ню!
Обидно быть лишь строчкою в меню.
Нисколько не завидую растеньям:
Порой мороз их губит на корню,
Порой – жара, или еще чего…
(Хоть и кляну нередко естество
Свое, все ж Фауне я не изменю.)
Плюс – все едят. Они, за исключеньем
Венеры-мухоловки, - никого.
Венере б той сказать «спасибо» надо,
Ведь, как известно, мухи – пчелы Ада.
Да, мухи, комары, жуки и блохи
(последние бывают у котят)
так мерзки, да начнутся ахи, охи -
лишь Кафкою, как мухобойкой вмят
в сюжет постмодернистский голос свинга
взвопит; членистоногие болят,
и рукокрылые крадут пластинку,
где Дурбин «очи черные» горят
и тонут в алкоголе сентября
Ах, что мне утром только не приснится
когда сентябрь за окнами лоснится. :)))
* Ullis
Лоснится ли от жира, от жары ль,
А может от обилия опада
Сентябрь, точно жарящийся гриль,
Или толстяк во время променада,
Или вполне упитанная свинка
(Нет, не морская – про неё не надо).
И ненавистна, будто подлый гринго
Для мексеканцев, зимняя прохлада
Уж топчется в далёком крае ринга.
И бегает кобель с гримасой злою
Как в задницу ужаленный пчелою
* Bear
Бежащий прочь под жалами пчелы,
Стремясь принять прохладу водопада,
Кобель с своей гримасой злой,
(Вот только о собаках здесь не надо,
Мы сами разберемся кто такой)
Отравлен ядом пущеной стрелы!
В единый миг стараньем полосатой,
Останешься, мой бедный друг, без зада,
Она ж тебе в замен подарит свой!
А зрящим в корень дам я наставленье
Коль смотришь в зад, то запасись терпеньем!
Как трудно от соблазнов устоять!
Но вы, что рождены для жизни бренной,
Ужель не прилагаете стараний
Для духа воспитанья? Во вселенной
Есть ад и рай. Не мне вам объяснять!
И зад, что встал назло пред ваши очи -
Лишь искушенья дьявола, чур-чур!
Оставьте, пусть! ...Далёко кура квохчит,
И треплет ветер тюлевый ажур...
Покой вселенский тронуть бы руками,
Забросив к черту томик Мураками!
* Pacific
Забросив кучу книг на антресоль,
Зажмурившись, потрогаю руками
Все то, что дремлет рядом на подушке,
(как звать не помню, но не в этом соль)
Луна опять закрыта облаками
И смотрится как бледное пятно
(Во мне определенно умер Пушкин)
Пощупаю и ниже заодно.
-Эй, хочешь кофе? Я пошел за кружкой...
Как кожу золотят лучи рассвета!
Но как же... Аня? Нина? Катя? Света?
* Fish
Итак, она звалась Татьяна,
Лаура, Марта, Жанна, Беатриче,
Мелькают пред глазами имена,
Как бесконечный список донжуана.
Вон и моё, там, на восьмой страничке,
Но это всё пустое, старина,
И сердце ровно и спокойно бьется,
Давай за нас с тобою, и до дна,
К чертям дурацкий ритуал и кольца.
Сейчас найти бы дверь обратно в лето,
Еще чуть-чуть побыть совсем раздетой.
* Slav
Средь кущ в шелках чудесных ты витала,
Когда далекий гром прорек ненастье,
И бабочкою бархатной в мой дом
Впорхнула летней ньчью, и устало
Крылом вздохнула на моем запястье,
И замерла... Как будто зимним льдом
Окована. Я поднесу к лицу
Тебя, и сдую прочь твою пыльцу;
Не упорхнешь! Моя навек! О счастье!..
Гроза ушла, бледнеет неба смоль...
В моих руках - не бабочка, но моль.
Д-Моль, прекраснейшая из симфоний
волшебная Beethovens Neunte, цвела
в саду жестокой глухоты, вела
хозяина созвучий и гармоний
то к тысяче мучительных агоний,
то к сладостным мгновеньям без числа.
И над девятым небом Птолемея
в сияющих высотах Эмпирея
Ты одой сладкой «К радости» несла.
Молярность и закон Бойль-Мариотта
С «Девятой» легче учатся чего-то.
Продолжаю про моль
Подобно туче алчной саранчи,
Она костюм мой haut couture сожрала:
Кюлоты Gap, колетик от Dior
И модные пулены от ГуччИ.
Теперь сидит, облизывая жвала,
В меня свой хищный вперивает взор,
Произнося как-будто: «Твой черёд!».
Ни за понюшку табака сожрёт,
Потом рыгнёт и сыто скажет: "Мало!!!"
Что там костюм, к чему грустить о нём?
Мы все из праха, в прах и отойдём!
Всё, между прочим, началось с Адама.
Вернее - с слова. Слово было Бог.
Потом речей ТАКОЙ пошёл поток, -
Всё оттого, что появилась дама.
(Её слепил Создатель из ребра,
Зачем - не знаю, версий этих много,
К примеру: чтоб поесть носила Богу
Омлет с беконом и гренок с утра,
И маленький кусочек фуа-гра)
Подумай сам, ведь если б ты был Бог,
Ужель б room-service заказать не мог?
И то сказать! Люблю в Пальмире Норда
Остановится в Nevskiy Grand-Hotel,
Дать чилаэку чаевые гордо,
Швырнуть портплэд на мягкую постель,
Умыться быстро, и с осанкой сноба
Кэб заказать до Аглицкого клоба.
Там у окна прилечь на оттоманке
И наблюдать окрестности Фонтанки, -
Как там кружит людская канитель.
С утра ж в отеле позвонить: "M-me,
Сей час же кофе мне и круассан!!"
Похожий случай был однажды с Бахом.
Был мастер на гастролях по Руси
В трактире местном он зовет деваху:
«Эй, девка, кофе, каши принеси!»
И сляпал, распевая «ми-соль-си»
Кантаты две, затратив по минуте
на них. «КОФЕЙНУЮ» - одну-с,
вторую - «ГЕРКУЛЕСА на распутье»:
Еда будила в нем к музЫке вкус*).
Вот Вам история искусства в лицах.
А мне, чтоб спеть, так надобно напиться.
_________________________________________
*) Ремарка (ш)Нобелю: чтоб вдруг не долетел
До мытарей о гонорарах слух
Над опусами здесь великий мэтр потел
Под псевдонимом звучным, гулким «Бух».
И, кстати, вслед, по геркулесовым мотивам,
В. Васнецов о витязе писал картину.
И я бывало в женскую общагу
Томимый страстью тоже проникал.
Глушил в ней самогон и даже брагу
И вёл себя похуже, чем вандал.
И щупал перепившихся студенток
Собой изображая вип-клиента
Их фирм досуга. Клал их на постель
И объяснял: «Такая канитель,
Нам нужно позабавиться подруга».
Но лишь одна фрустрация наутро,
Пустая книга – эта «Камасутра».
Пойдем на КАМУ, С УТРА не были мы там!
Возьмем с собою, ПЕК, Ирисок КилоGрам
Лелёке - Мармеладов разных целый куль,
Чтоб с Галочкой и Девами забыть про боль.
Тут Вентиль - Саньке: «Взял Зеленый Чай, А Ссоль?
Nickак не приготовишь без нее Фефюль
Ты даже с помощью Мечтак и ГрафоМань.
И Рыбу Шыпа-хвостую, как ни гурмань,
Не съешь никак с набитым ртом, вынь Кляп-то, Вань»
Как Пчёлы мёд мы любим местный Vadaём
Pacific океану Slavы не споём.